Еще не открыв глаза, Госпожа поняла, что это будет особенный день. Она сладко зевнула, затем погладила атласные простыни и свои бедра. Блики солнца игриво бегали по обоям спальной, ветер шуршал кружевной занавеской. В спальне плела узор своим полетом красивая ярко-желтая бабочка. Госпожа встала с постели и, аккуратно ступая нежными розовыми пяточками по мягкому ковру, подошла к балконной двери. Небрежно запахнув полы светло-лилового пеньюара и убрав золотистые локоны пушистых волос за ушки, она посмотрела в сад. Садовник Жан бережно обрезал кусты цветов. Госпожа сладко втянула воздух: свежесть утра, скошенная трава и… ах, милый Жан! Госпожа обернулась — на прикроватном столике стояли аккуратно срезанные мягко-растрепанные красно-белые розы. Их упругие и тяжелые головки гнули стебли почти до самого низа. Бабочка грациозно опустилась на самый большой распустившийся цветок и, сложив крылышки, стала покачиваться вверх-вниз.
Сегодня точно должно что-то произойти! Что-то чудесное и волнующее! Госпожа послала Жану воздушный поцелуй и
побежала принимать ванну с ванильной пушистой пеной.
Стараясь завтракать размеренно и степенно — кухарка Степановна приготовила совершенно неподражаемый грушевый тартин с карамелью и домашним мороженым — Госпожа не могла унять притаптывающую под столом ножку. Ей так не терпелось поскорее выйти в город, чтобы узнать новости. А новости точно были, интуиция не могла ее обмануть!
Наконец, притворно изумившись, что в доме закончились спички, Госпожа схватила плетеную корзину и побежала к СельПо. Там, как и следовало ожидать, уже собрался весь бомонд небольшого городка — жена полицмейстера, доярка, аптекарша и компаньонки.
Госпожа подобралась к дамочкам бочком, всячески делая вид, что жутко заинтересовалась новым сортом сарделек, горделиво выставленных на витрине.
— Да, да, да, вы слышали? — тараторила жена полицмейстера Луиза. — Он и в самом деле приезжает! Сам! Сегодня!
— Неужели?
— Не может быть!
Раздались восхищенные возгласы.
— Боже, я так давно этого ждала, — возбужденно выдохнула восемнадцатилетняя доярка Зоя.
Продавщица СельПо, Марфа, с умилением взирала на своих разгоряченных обсуждением покупательниц.
— Девочки, сардельки-то брать будем? — благодушно поинтересовалась она.
— Ах, Марфуш, — отмахнулась от нее Луиза и поправила съехавший парик.
— И что, он правда.. такой? .. Как о нем кажут? — выдохнула, краснея от смущения аптекарша Флора (она вообще-то была Фёкла, но ей казалось, что это имя ее простит).
— Да кто «он»-то?? — не удержалась Госпожа.
Дамочки хором уставились на нее.
— Ну как это «кто»? — ледяным тоном ответила Луиза — она до сих пор не могла простить Госпоже выигрыша конкурса по меткой стрельбе шариками для пинг-понга. — Вы что же, милочка, мимо клуба еще не ходили? Для кого же тогда афиши вешают, позвольте спросить?
— ВельяминБрулиантовый, — мечтательно промычала доярка Зоя.
— Звезда!
— Самый известный тенор страны!
— С репЭртуаром!
— С оркестром!
— С деревянной цаплей!!
Луиза победно смотрела на Госпожу, словно она сама собиралась выступать на сцене с Вельямином. И деревянной цаплей.
— Ну как же, как же, — Госпожа старалась скрыть охватившее ее волнение. — Большой человек. Его шлягеры крутят весь сезон… «Дрожащее жало синицы» и «Трагически опавший заледенелый червь»… Как же…
Луиза демонстративно пошла к выходу. Кучка оставшихся дамочек неуверенно потянулась за ней следом. Доярка Зоя, замечтавшись, чуть не натолкнулась на Госпожу (той посчастливилось увернуться в последний момент).
Когда за процессией захлопнулась дверь, Госпожа с надеждой повернулась к прилавку.
— Марфа, это ведь он, это ведь тот самый Вельямин, который… который….
— Охо-хо, — снисходительно подсказала Марфа. Затем, многозначительно поиграв бровями, добавила — мистер Охо-хо.
И торжественно провела по сардельке самого внушительного размера.
— Взвесьте две, — уверенно заявила Госпожа и подставила корзинку.
Дорога домой показалась Госпоже оглушительно долгой. Пару раз она даже приспускалась бежать, но значительное число солидных знакомых, встречавшихся ей на пути, сильно ограничивали ее физкультурные порывы.
Добравшись, Госпожа взлетела по лестнице в спальню и распахнула шкаф. Ей предстояло выбрать костюм, в котором она пойдет на сегодняшний концерт. Перламутрово-синее кимоно, ярко-лимонные лосины и футболка AC/DC, оранжевый комбинезон… Ах, все не то, не то! Госпожа в отчаянии схватилась за голову. И тут ей в глаза бросилась черная кружевная юбка и латексный корсет. Краска прилила к щекам Госпожи. Буря нахлынувших воспоминаний сбила с ног. Да. Именно этот костюм она оденет сегодня. Ах! Госпожа схватила юбку и прижала к себе. Черное кружево жестко уперлось в мягкую нарумяненную щеку. Ресницы Госпожи затрепыхали и тоненькая струйка слез потекла из-под левого века. Госпожа широко открыла глаза, шумно вздохнула и несколько раз обмахнула себя юбкой. «Надо собраться, нужно быть в полной боевой готовности!» — звучал в голове строгий внутренний голос. Другой внутренний голос (а Госпожа держала их несколько) рисовал томные картины сладострастия. Третий же и вовсе визгливо подпрыгивал и хлопал в ладоши. Идя на поводу у последнего, Госпожа открыла ящик комода и аккуратно подцепила пальчиками вязаную салфетку, закрывающую вещи от пыли.
«Ах, мои миленькие!» — с нежностью подумала Госпожа, глядя на свои сокровища. Она любовно выловила из ящика пару хромированных наручников, затем длинную кожаную плетку и крепкий шипастый ошейник. Госпожа взяла бархатную тряпку и заботливо протерла все свои игрушки.
Клуб был забит до отказа. В зале стоял гул, крепкий запах цигарок и дешевого одеколона. Госпожа сморщила носик и поспешила пробраться к первым рядам, к своей именной ложе. Устроившись на красном кожаном кресле с серебристыми подлокотниками в виде драконьих голов, Госпожа с жадной нетерпеливостью уставилась на занавес. Гул становился тише, послышались первые плескания ладошек. Еще, еще, и еще, переходящие в овацию.
— Вель-я-мин! Вель-я-мин! — скандировала разгоряченная ожиданием толпа.
И вот по занавесу метнулся нервный луч света, взлетел ввысь и рассыпался на семнадцать ярко горящих звездочек. Они медленно и торжественно сползли вниз на актовый пол. Занавес распахнулся и луч прожектора осветил могучие очертания крепкой фигуры. Деревянная цапля действительно поражала своей величиной. Сделав шажок из-за этого исполинского птичьего сооружения, на сцене появился ОН.
«Сними тиски с моеееееейдушииии!
Заколотииии обиды дверииии!!» — раскатился по клубу бесподобный голос Вельямина.
«Ты повстречалась на путииии,
И что мне делатитиперяяяя??!!»
— Вельямин сжал кулак в художественном отчаянии. Дамочки в первом ряду завизжали.
Госпожа в восхищении смотрела на Вельямина. Он был именно таким, каким она его себе представляла. Даже чуточку больше. Высокий, статный, кудрявый, мордастый, с ба-кен-бар-да-ми… На нем был вельветовый костюм красно-коричневого цвета, светло-зеленая шелковая рубаха, коричневые кожаные ботинки и галстук в крупный горох. Он с такой звериной и отчаянной страстью сжимал микрофон, что Госпожа четко и бесспорно осознала. Это ее мужчина. Все три внутренних голоса выразили единогласное согласие.
Госпожа мечтательно зажмурилась, кровь прилила к ее щекам.
«Я свое сердце из груди
Рывком уверенным достаааанууу»
— гремел раскатноВельямин.
Госпожа ухватила покрепче подлокотник кресла, старательно пытаясь унять охвативший ее огонь.
«Вот на ладони поглядиии
Оно твое, твое по прааааву»
— раздавалось все громче.
«Скажу тебе я свооооойпарооооль
И разорви меня ты в клоллчьяяяя
И твой я раб, а не король
Готов служить тебе всю ночь яяя!!»
Прозвучало совсем близко. Госпожа распахнула глаза — Вельямин стоял прямо напротив нее и старательно доводя последнюю ноту (Госпожа увидела как бьется в агонии его мясистая нижняя губа) бесстыже сжирал ее глазами. Ошибиться было невозможно. Да.
Да!
Госпожа кожей чувствовала, как сжигали ее завистливой и едкой кислотой взгляды остальных женщин. Какое же это было приятное чувство!
Губы Вельямина все еще вибрировали, довершая звуковую волну, и вот он замолчал, отцепил горячую руку Госпожи от драконьей головы и смачно поцеловал. Госпожа быстро, пока решимость не упорхнула из нее, нагнулась к уху тенора и прошептала: «Абрикосовая, 69 бис. В восемь.»
Вельямин хищно блеснул глазами, выпрямился, поднял руку и завел новый куплет. Он статно двинулся вдоль рядов и, развеивая сомнения Госпожи (услышал? не услышал?) упруго и звонко хлопнул себя по ягодице.
По окончании концерта Госпожа спешно прошла через толпу горожан, тщательно закрываясь программкой от колючих взглядов провинциальных соседок.
Спешно выгнав Степановну из дома, Госпожа зажгла несколько томных ароматических свечей, достала рюмки и сливовую настойку. Взбила локоны, поправила бюст, с ожиданием прислушалась — не идет ли?
Ожидание потянулось ирисовым сахаром…
Госпожа открыла графинчик и накапала 69 капель настойки в пузатую рюмку. Напиток горячим потоком обжег изнутри, голова задурманилась приятным розовым дымком, ладони сделались горячими и мягкими. Плавными, немного расплывчатыми движениями Госпожа достала шпильку из волос. Белокурые локоны с тихим шуршанием рассыпались по плечам, приятно щекоча кожу.
— Богиня!… — восхищенный возглас Вельямина заставил Госпожу вздрогнуть и оглянуться. Вельямин подошел к ней, взял крепкими руками ее обнаженные плечи и пронзительно посмотрел ей в глаза. Потолок столовой угрожающе опустился, а стены завибрировали, дыша теплом. Пожар? Настойка?
Госпожа нежно сомкнула свои бархатные ресницы и подалась чуть вперед. Вельямин впился в ее губы требовательно и горячо, будто голодная пчела на распустившийся цветок. Руки его исступленно гладили спину Госпожи, поцелуи вперемешку с невнятными «божеств… ягод… шарман….» посыпались градом по шее. Госпожа уперлась в могучую грудь Вельямина ладонями и оттолкнула его от себя.
Секундное замешательство на лице кавалера сменилось четкостью понимания. Он звонко рванул молнию ее корсета и грубо развернул лицом к столу.
Восторг и предвкушение удовольствия душили Госпожу сладострастным спазмом голосовых связок. Зашуршала и вздыбилась юбка, повинуясь властным и уверенным движениям Вельямина. Госпожа ощутила жадные дрожащие руки на своих истомившихся бедрах. Звякнула пряжка ремня, Госпожа почувствовала как в ее ягодицы, игриво прикрытые прозрачными шелковыми шортиками упирается… Тут Госпоже ясно вспомнилось СельПо Марфы… Госпожа довольно повела бровью, закусила губу и как будто собрала внутри себя комок незажженных фейерверков, готовых разорваться, как только догорит фитиль. Да, как только фитиль…
Тут Вельямин всхлипнул и затрясся мелкой дрожью. Его обмякшие руки упали с бедер Госпожи и он сам весь как-то отстранился. Звякнула пряжка ремня. Госпожа не двигалась и не открывала зажмуренных глаз, истово надеясь, что она ошиблась и фейерверк не рванул без нее. Вельямин буднично похлопал Госпожу по плечу и грузно сел на стул.
— Охо-хо, хозяюшка, — басовито и тягуче выдал Вельямин, — подчевай гостя, заездила.
Госпожа выпрямилась и, стараясь не сильно таращить глаза от потрясения, негнущимися пальцами выставила на стол закуски, баранки и варенье. Вельямин громко хрустел солеными капустными листами, хвалил настойку, поцокивая языком, и жаловался Госпоже на кочевую лицедейскую жизнь. Рассказывал, как выматывают его переезды, сухие протокольные актовые залы, непонимание гениальности его песен. Говорил, как сильно устает и (как показалось Госпоже) виновато улыбался. Попросив еще настойки, Вельямин принялся рассказывать об интригах своего творческого коллектива и, как ни боролась Госпожа со сном, провалилась она в объятия Морфея где между историей про отключенную фонограмму и подброшенную лягушку в дамский туалет.
Проснулась Госпожа от деловито позвякивающих перестуков посуды. Степановна мыла рюмки и что-то сурово бурчала себе под нос. Вельямина нигде не было видно. Госпожа тихонько кашлянула и тут же закрыла рот рукой. Поздно. Мимо Степановны уже незаметно не прошмыгнешь.
Степановна встрепенулась вся, выключила воду, захлопотала: поставила перед Госпожой кружку крепкого отвара из луговых одуванов и блюдечко острыми лучиками репчатого лука.
Госпожа схватила кружку отвара и стала пить его мелкими глотками, пытаясь заглушить газонокосилку в своей прекрасной (но немного расстроенной) голове. Над блюдцем вспорхнула бабочка, Госпожа следила за ней тяжелым глухим взглядом.
Степановна еле заметно качала головой, глядя на сиреневые тени под глазами Госпожи и сбитую на бок юбку, потом по-родительски пододвинула блюдце поближе к хозяйке. Переминая руки о передник, Степановна выдохнула с горечью:
— Настоечку-то два литра в графине хрустальном унесли. Гуся папье-машевского из кладовки захватили зачем-то и вяленого лося, прости Господи.
Степановна пожевала губы.
— Сбережения наши из жестяной коробки — ну те, которые на Малиновый Свистоплюй откладывали — тоже. Тю-тю. Хорошо, что хоть в дом не пошел.
Степановна протяжно вздохнула:
— Мельчает мужик нонче. Охо-хо…
«Да уж, — неожиданно зло подумала Госпожа, нервно жуя луковую стрелку — Охо-хо, б…ть» и накрыла кружкой желто-веселую бабочку.
Опубликовано