Бьют

Мудрец сидел, как обычно, в глубоком переживании здесь и сейчас. Крупные хлопья снега медленно оседали на светлых одеждах, оставляя узорчатый талый след. Вороны разучивали возмущенную брань, в арке скрипела тележка дворника.

— Как думаешь, ему не холодно? – спросила женщина у спутника. На ней были ватные штаны, пуховик с истертыми до блеска боками и рукавицы разного цвета.

— Дык, он, может, того? – спутник глухо щелкнул под скулой, намекая на горячительное потребление внутрь. Хотя к подобному скорее был склонен сам говорящий: разбухший нос с прожилками, мясистые губы, крепкий запах одеколона, не перебивающего впрочем…

— Вася, ты что. Он же мудрец. – Женщина завороженно смотрела на сидящего.

— Кать, таких мудрецов у Кащенко знаешь сколько? — Вася смачно высморкался. – Долго нам тут отмораживаться? Может, одна постоишь?

Катя осторожно стянула варежку. На запястье кляксой растекся бордовый синяк. Она дотронулась до мудреца.

— Простите, уважаемый…

Мудрец открыл глаза. Над парой причудливо зависли снежинки, проявляя в кружении свое предназначение и бесконечность красоты.

Увидев ясно-голубые глаза мудреца, Катя замерла. Ей показалось, они пронзают насквозь, и чтобы мудрец не увидел многого, она начала говорить:

— Нам посоветовали к вам обратиться, мы уже все сделали, всех обошли. Врачей, святых, к поясу стояли, посты держали, молились всем уже, кажется… Вместе со школы, больше шести лет, в любви, согласии и..

— Или бабу мне бракованную подсунули, — перебил Вася. – С другими проблем вроде не было.

Катя опустила глаза. Снежинки падали на щеки и превращались в ручейки.

Мудрец осознанно вздохнул:

— Наш дворник Шабдан вытащил из помойки щенка. Суку. Отогрел, откормил. Оставить не мог. Щенка забрал хозяин ларька, где шаурму продают. Сказал, охранять будет. Сука пыталась сбежать, но веревка крепко держала ее. Чем больше она стремилась к свободе, тем сильнее веревка раздирала шею. Через время собака смирилась и стала привыкать к новому хозяину. Тот был жестокий человек. Кормил редко, никогда не гладил. Проходя мимо, бил под ребра. Собака скулила, уворачивалась, но скалиться боялась. Кто будет кормить? Как-то хозяин пришел пьяный, поскользнулся, упал. Зима была. Штаны порвал. Сильно разозлился, стал собаку бить. Снова поскользнулся. Собака отскочила, и поводок вырвала. Она же выросла, сильная стала, просто по привычке не пыталась сбежать. Привычка определяет реальность. Сильна как веревка. Шабдан закричал: «Беги, собака, беги!» И она действительно убежала. Хозяин с горя в запой ушел. Плакал несколько раз, прощения просил. Снег сошел, сирень зацвела. И собака вернулась. Беременная. Подошла к хозяину, неся веревку в зубах. И рядом села, понурив голову. А тот ее до смерти забил. «Предательница, — сказал. – Сука неблагодарная».

Мудрец закрыл глаза.

Вася переглянулся с Катей.

— Чето я не понял вообще. Это ответ, что ли? Или он тебя сукой назвал?

Катя задумчиво терла шею словно шарф мешал ей дышать. Вася сжал кулаки:

— Я тебе сейчас покажу суку, болван китайский!

Капли крови рябью окрасили пушистые сугробы. «Словно мастер взмахнул кистью», — подумал мудрец. Привкус металла. Ом.

— Вася, не надо, Вася! – Катя повисла на руке супруга, тот отбросил ее.

— Не видишь, дура, честь твою защищаю!

Хруст костей, хруст снежинок. Цикличность созидания и разрушения, рождения нового через смерть старого.

— Э, что делаешь?!! — вошедшего в раж Васю остановил оклик дворника-таджика.

Вася, порядком уже утомившись защищать честь супруги, встал, отряхнул снег с колен и плюнул на мудреца:

— Гнида заморская. Катя, пойдем.

Вася покидал двор, не оборачиваясь. Катя встала на четвереньки, поднялась и, прихрамывая, поспешила за мужем.

— Адаршах, ты как? – дворник склонился над мудрецом. – Полицию вызвать? Или ты и этих отпустишь? Ой, глаз не открывается совсем, Адаршах! Не дело это! Давай в полицию звонить! Что это такое, снова тебя бьют!

— Себя бьют, — ответил мудрец, поднося снег к разбитому лицу.

Опубликовано

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *